Договор дарения с точки зрения деления сделок является двусторонней сделкой, поскольку для её совершения необходимо выражение воли, как дарителя, так и одаряемого. Однако с точки зрения деления договоров реальный договор дарения – односторонний договор, поскольку права и обязанности по договору возникают только у одаряемого. Даритель же никаких прав и обязанностей по совершённому договору не несёт. Двух- и многосторонние договоры называются взаимными, а односторонние договоры --- односторонне-обязывающими.

3. Общий порядок заключения договоров. Для того чтобы стороны могли достигнуть соглашения и тем самым заключить договор, необ­ходимо, по крайней мере, чтобы одна из них сделала предложение о заключении договора, а другая - приняла это предложение. Поэтому заключение договора проходит две стадии. Первая стадия именуется офертой , а вторая - акцептом . В соответствии с этим сторона, делаю­щая предложение заключить договор, именуется оферентом , а сторона, принимающая предложение, - акцептантом . Договор считается за­ключенным, когда оферент получит акцепт от акцептанта.

Вместе с тем далеко не всякое предложение заключить договор приобретает силу оферты. Предложение, признаваемое офертой, в соответствии со ст. 435 ГК:

а) должно быть достаточно определенным и выражать явное наме­рение лица заключить договор;

в) должно быть обращено к одному или нескольким конкретным лицам.

Первое требование обусловлено тем, что без намерения лица за­ключить договор последний не может быть заключен, даже если это лицо сообщило контрагенту вес существенные условия договора. Вто­рое требование вытекает из п. 1 ст. 432 ГК, в соответствии с которым Договор считается заключенным, если между сторонами достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора. Если в предло­жении заключить договор отсутствует хотя бы одно из существенных условий, он не может быть заключен, даже если вторая сторона и согласится с таким предложением. Наконец, третье требование обус­ловлено тем, что в момент заключения договора должна сниматься предложение его заключить.

Заключение договора в обязательном порядке. Указанный порядок применяется в тех случаях, когда заключение договора является обяза­тельным для одной из сторон в силу закона, т.е. при заключении обязательных договоров. При заключении договора в обязательном порядке применяются правила ст. 445 ГК. Заинтересованная в заклю­чении договора сторона, для которой его заключение не является обязательным, направляет другой стороне, для которой заключение договора обязательно, проект договора (оферту). Сторона, для которой заключение договора является обязательным, должна в течение трид­цати дней со дня получения оферты рассмотреть ее и направить другой стороне:

либо извещение об акцепте;

либо извещение об акцепте оферты на иных условиях (протокол разногласий к проекту договора);

либо извещение об отказе от акцепта.

В первом случае договор считается заключенным в момент полу­чения оферентом извещения об акцепте. Во втором случае сторона, получившая извещение об акцепте оферты на иных условиях, вправе либо известить другую сторону о принятии договора в ее редакции, либо передать разногласия, возникшие при заключении договора, на рассмотрение суда в течение тридцати дней со дня получения такого извещения или истечения срока для акцепта. Если же сторона, не согласная с протоколом разногласий, в указанные сроки не передаст возникший спор на рассмотрение суда, договор считается незаключённым. В третьем случае, а также в случае неполучения ответа на оферту и установленный срок оферент вправе обратиться в суд с требованием о понуждении заключить договор.

Проект договора может направить и сторона, для которой заклю­чение договора обязательно. В таком случае другая сторона, для которой заключение договора не является обязательным, вправе в течение тридцати дней направить другой стороне:

либо извещение об акцепте;

либо извещение об отказе от акцепта;

либо извещение об акцепте оферты на иных условиях (протокол разногласий к проекту договора).

Указанные выше правила о сроках применяются, если другие сроки не установлены законом, иными правовыми актами или не согласованы Сторонами.

Если сторона, для которой заключение договора является обяза­тельным, необоснованно уклоняется от его заключения, то она должна возместить другой стороне причиненные этим убытки. Так, если ком­мерческая организация необоснованно уклоняется от заключения пуб­личного договора, то гражданин вправе предъявить иск не только о понуждении заключить договор, но и о возмещении ему понесенных убытков.

Заключение договора на торгах. Возможность заключения договора на торгах предусмотрена ст. 447-449 ГК. Этот способ заключения Договоров широко применяется, например, при заключении договоров приватизации государственного (муниципального) имущества. Сущ­ность указанного способа состоит в том, что договор заключается организатором торгов с лицом, выигравшим торги. Таким способом может быть заключён любой договор, если иное не вытекает из его существа.

В результате проведения торгов между победителем и организатором торгов устанавливается обязательство по заключению соответствующего договора. В рамках этого обязательства победителю торгов принадлежит право требовать заключения с ним договора. Поскольку договор в таких случаях заключается на основе проведения торгов, его действительность зависит от действительности проведенных торгов. Если торги, проведенные с нарушением правил, установленных зако­ном будут признаны судом недействительными по иску заинтересо­ванного лица, недействительным признается и договор, заключенный с лицом, выигравшим торги (ст. 449 ГК). С требованием о признании недействительными результатов конкурса или аукциона могут обра­щаться в суд не только участники конкурса или аукциона, но и лица, которым было отказано в участии в конкурсе (аукционе). При этом незаконный отказ в участии в конкурсе (аукционе) может служить основанием для признания результатов конкурса (аукциона) недейст­вительными.

4. Страховая фирма не может расторгнуть договор немотивированно.

5. Основания изменения и расторжения договора. Заключенные дого­воры должны исполняться на тех условиях, на которых было достигнуто соглашение сторон, и не должны изменяться. Это правило применяется и тогда, когда после заключения договора принят закон, устанавлива­ющий обязательные для сторон правила, иные, чем те, которые дейст­вовали при заключении договора. В этих случаях условия заключенного договора, по общему правилу п. 2 ст. 422 ГК, сохраняют силу.

Вместе с тем может возникнуть и такая ситуация, когда интересы общества требуют изменения условий уже заключенных договоров. На этот случай рассчитано исключение из изложенного выше правила. Во вновь принятом законе может быть установлено, что его действие распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных Договоров. Следует обратить внимание на то обстоятельство, что в соответствии с п. 2 ст. 422 ГК изменить или отменить условие уже заключенного договора может только правовой акт, обладающий юридической силой закона.

Изменение или расторжение договора возможно только по взаимному соглашению сторон. В случае одностороннего отказа от исполнения договора полностью или частично, когда такой отказ допускается законом или соглашением сторон, договор считается расторгнутым или измененным, Решение суда в этих случаях не требуется.

В соответствии с п. 2 ст. 424 ГК изменение цены после заключений договора допускается в случаях и на условиях, предусмотренных дого­вором, законом либо в установленном законом порядке.

В тех случаях, когда возможность изменения или расторжения договора не предусмотрена законом или договором и сторонами не достигнуто об этом соглашение, договор может быть изменен или расторгнут по требованию одной из сторон только по решению суда и только в следующих случаях:

1) при существенном нарушении договора другой стороной;

2) в связи с существенным изменением обстоятельств, из которых стороны исходили при заключении договора;

3) в иных случаях, предусмотренных законом или договором (ст. 450, 451 ГК).

Существенным признается нарушение договора одной из сторон, которое влечет для другой стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заклю­чении договора.

К существенным нарушениям договора купли-продажи приватизиро­ванного объекта суды относят отказ покупателя от внесения платежа за приобретенный им объект приватизации, а также нарушение усло­вий, на которых объект приватизации приобретен по конкурсу.

Существенное изменение обстоятельств , из которых стороны исхо­дили при заключении договора, только в том случае является основа­нием для изменения или расторжения договора, если иное не предусмотрено договором или не вытекает из его существа.

Изменение обстоятельств признается существенным, когда они изменились настолько, что, если бы стороны могли это разумно пред­видеть, договор вообще не был бы ими заключен или был бы заключен на значительно отличающихся условиях.

Если же стороны не достигли соглашения о приведении договора в соответствие с существенно изменившимися обстоятельствами или о его расторжении, то заинтересованная в расторжении договора сторона вправе потребовать по суду расторжения договора при наличии одно­временно следующих условий:

1) в момент заключения договора стороны исходили из того, что такого изменения обстоятельств не произойдет;

2) изменение обстоятельств вызвано причинами, которые заинте­ресованная сторона не могла преодолеть после их возникновения при той степени заботливости и осмотрительности, какая от неё требовалась по характеру договора и условиям оборота;

3) исполнение договора без изменения его условий настолько нарушило бы соответствующее договору соотношение имущественных интересов сторон и повлекло бы для заинтересованной стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишилась бы того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора;

4) из обычаев делового оборота или существа обязательства не вытекает, что риск изменения обстоятельств несет заинтересованная сторона.

Если суд выносит решение о расторжении договора вследствие существенно изменившихся обстоятельств, он по требованию любой сторон должен определить последствия расторжения договора, исходя из необходимости справедливого распределения между сторонами расходов, понесенных ими в связи с исполнением этого договора.

В отличие от расторжения изменение договора в связи с сущест­венными изменениями обстоятельств допускается по решению суда при наличии одновременно тех же самых условий только в исключи­тельных случаях, когда расторжение договора противоречит обществен­ным интересам либо повлечет для сторон ущерб, значительно превышающий затраты, необходимые для исполнения договора на измененных судом условиях.

Договор, может быть, расторгнут или изменен по требованию одной из сторон по решению суда и в иных случаях, предусмотренных законом или договором.

Порядок изменения и расторжения договора. Изменение и растор­жение договора, так же как и его заключение, подчиняются определен­ным правилам. Прежде всего, действия по изменению или расторжению договоров по своей юридической природе являются сдел­ками. Следовательно, к ним применяются общие правила о совершении сделок, в частности правила о форме совершения сделок. Наряду с этим к изменению и расторжению договоров применяются и специальные правила, относящиеся к форме их совершения. В соответствии п. 1 ст. 452 ГК соглашение об изменении или расторжении договора совершается в той же форме, что и договор, если из закона, иных правовых актов, договора или обычаев делового оборота не вытекает иное.

Если стороны нотариально удостоверили договор, то его изменение или расторжение также должны быть нота­риально удостоверены. По своей юридической природе действия сторон по изменению или расторжению договора являются не только сделкой, но и договором, поскольку они представляют собой соглашение лиц, направленное либо на изменение, либо на прекращение гражданских прав и обязанностей. В силу этого они подчиняются общим правилам о порядке заключения договоров.

Иной порядок изменения или расторжения договора установлен для тех случаев, когда договор изменяется или расторгается не по соглашению сторон, а по требованию одной из них. Если это требова­ние опирается на одно из оснований, изложенных выше, поращу изменения или расторжения договора следующий. Заинтересованная сторона обязана направить другой стороне предложение об изменении или расторжении договора. Другая сторона обязана в срок, указанный в предложении или установленный в законе или в договоре, а при его отсутствии - в тридцатидневный срок, направить стороне, сделавшей предложение об изменении или расторжении договора:

1) либо извещение о согласии с предложением;

2) либо извещение об отказе от предложения;

3) либо извещение о согласии изменить договор на иных условиях.

В первом случае договор считается соответственно измененным или расторгнутым в момент получения извещения о согласии стороной, сделавшей предложение об изменении или расторжении договора. Во втором случае, а также в случае неполучения ответа в установленный срок, заинтересованная сторона вправе обратиться в суд с требованием об изменении или расторжении договора, который и разрешит возник­ший спор. В третьем случае сторона, сделавшая предложение об изме­нении договора, может согласиться с предложением контрагента. В такой ситуации договор считается измененным на условиях, предло­женных контрагентом. Если сторона, сделавшая предложение об изме­нении договора, не согласится со встречным предложением контрагента, она вправе обратиться в суд с требованием об изменении договора. В этой ситуации условия, подлежащие изменению, будут определяться решением суда.

В п. 2 ст. 452 ГК особо подчеркивается, что требование об измене­нии или о расторжении договора может быть заявлено стороной в суд только после получения отказа другой стороны на предложение изме­нить или расторгнуть договор либо неполучения ответа в срок, указан­ный в предложении или установленный законом либо договором, а при его отсутствии - в тридцатидневный срок.

Вместе с тем следует иметь в виду, что нельзя расторгнуть или изменить уже исполненный договор. Дело в том, что договор, так же как и основанное на нём обязательство, прекращаются вследствие их лежащего исполнения (ст. 408 ГК). Поэтому нельзя расторгнуть или изменить то, чего к моменту изменения или расторжения уже не существует.

Последствия изменения и расторжения договора. В случае изменения договора соответствующим образом меняется и содержание обязатель­ства основанного на данном договоре. При этом обязательство изме­няется в той части, в какой был изменен лежащий в его основе договор.

Если изменение или расторжение договора произошло по взаим­ному соглашению сторон, то основанное на нем обязательство соот­ветствующим образом изменяется или прекращается с момента заключения сторонами соглашения об изменении или расторжении договора. Однако иное правило может вытекать из содержания согла­шения, или характера изменения договора.

При изменении или расторжении договора в судебном порядке основанное на нём обязательство соответственно изменяется или прекращается с момента вступления в законную силу решения суда об изменении или расторжении договора.

Если был изменён или расторгнут вследствие существенного нарушения его условий одной из сторон, другая сторона вправе требовать возмещения убытков, причинённых изменением или расторжением договора (п. 5 ст. 453 ГК).

Литература.

1. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. «Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть первая (постатейный).» ;под. ред. Н. Д. Егорова, А. П. Сергеева, М.:ТК Велби, Изд.Проспект,2005.896с.

2. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. «Комментарий к

Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть вторая (постатейный).» ; под. ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2005.,-1088 с.

3. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть третья. «Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть третья (постатейный).»; под. ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2005.,-304 с.

4. Гражданское право: В 4 т. Том 1. Общая часть: Учебник / Отв. ред. проф. Е. А. Суханов. – 3-е изд., перераб и доп.- М.: Волтерс Клувер, 2004. – 720 с. – (Серия «Классический университетский учебник»)

5. Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А. Г. Калпина, А. И. Масляева – М.: Юристъ, 2003г., - 536 стр.

6. Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого – М.: ТК Велби, Издательство Проспект, 2005., - 776 стр.

7. Скловский К. И. "Защита владения, полученного по недействительной сделке" // "Хозяйство и право", 1998, N 12

8. Скловский К. И., "Защита владения от изъятия в административном порядке" // "Хозяйство и право", 1998, N7

В дальнейшем специальное указание на другие вещные права в интересах краткости опущено, кроме случаев, когда это необходимо по смыслу.

Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А. Г. Калпина, А. И. Масляева – М.: Юристъ, С. 424

Гражданское право. Часть первая: Учебник / Под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого – М.: ТК Велби, Проспект 2005.,

С. 284

Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1994- № 2. С. 54

Там же.

2 Пункт 59 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 1 июля 1996 г. № 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российском Федерации»

Введение

Одним из основных условий успешного построения гражданского общества с рыночной экономикой является наличие четко сформированной системы законодательства в России. Настоящее время знаменует собой принципиально важный период в развертывании российской правовой реформы.

Вопросы правового положения недвижимого имущества как объекта гражданского права приобрели особую значимость. Сложность и многообразие объектов недвижимости – земли, ее недр, жилых и нежилых строений, - вызывает необходимость глубокого изучения этого предмета.

С переходом к рыночной экономике установилось множество форм собственности на недвижимое имущество: частная, государственная, муниципальная и иные. Недвижимость включена в систему рыночного оборота путем совершения с ней таких сделок, как купля-продажа, залог, наследование, доверительное управление, аренда и другие.

В последнее время делаются попытки разработки концептуальных документов в этой области, законодательные акты сопровождаются, как правило, обширными комментариями. Следствием этого является введение большого объема новаций в законодательство о недвижимости, что обусловлено требованиями сегодняшнего дня. В качестве примера здесь можно привести такие законодательные акты, как Федеральный Закон Российской Федерации от 21.07.97 г. «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» 1 , Градостроительный кодекс Российской Федерации от 07.05.98 г., Лесной кодекс Российской Федерации от 29.01.97 г., Воздушный кодекс Российской Федерации от 19.03.97 г., Федеральный Закон Российской Федерации от 16.07.98 г. «Об ипотеке (залоге недвижимости)». Кроме того, многие действующие законы имеют многочисленные дополнения и поправки, в целях их развития и конкретизации принимаются другие правовые акты (указы Президента РФ, постановления Правительства РФ, ведомственные нормативные документы). Все это обуславливает необходимость изучения теории и практики использования правовых норм в области отношений, связанных с рынком недвижимости. Однако при практической реализации подобных норм возникают некоторые трудности, что объясняется слабой подготовкой субъектов гражданского оборота в сфере законодательства о недвижимости. Вместе с тем действует известный принцип: незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение. Такое положение вещей на деле приводит к спорным ситуациям, расширяется судебная практика рассмотрения споров, связанная с применением гражданами и юридическими лицами правовых норм в сфере владения, пользования и распоряжения недвижимым имуществом.

Понятие недвижимого имущества

Определение и критерии недвижимости

Недвижимость – одна из центральных категорий гражданского права, хозяйственного оборота, рынка. В тоже время, как справедливо замечают в современной юридической литературе: «недвижимость - это понятие законодательное, законом рожденное, им же изменяемое».

Правовое значение деления вещей на движимые и недвижимые связывается с установлением различного правового режима соответственно для недвижимых и движимых вещей по следующим базисным критериям 1:

Во-первых, отчуждение и приобретение недвижимых вещей осуществляется исключительно в режиме гласности, ассоциируемой с необходимостью государственной регистрации сделок с недвижимыми вещами (ст. 164, 223 Гражданского кодекса РФ), доступной для ознакомления третьим лицам. Государственная регистрация сделок с движимыми вещами производится лишь в случаях, специально указанных в законе. Согласимся с исследователями, подчеркивающими, что «государственную регистрацию нельзя считать признаком недвижимости. Это лишь следствие, констатация наличия объективно присущих этой категории вещей свойств, закрепленных законодательством».

Во-вторых, предусматривается различный порядок приобретения права собственности на недвижимые и движимые бесхозяйные вещи (ст. 225 ГК РФ) и вещи, от которых собственник отказался (ст. 226 ГК РФ).

В-третьих, ипотека может быть установлена только в отношении недвижимых вещей (ст. 338 ГК РФ) 2 .

В-четвертых, наследование недвижимых вещей и их правовой режим определяются по нормам права, действующим в месте их нахождения, движимых вещей (при наследовании) - по нормам права, действующим в последнем постоянном месте жительства наследователя.

В-пятых, споры о праве собственности и иных вещных правах на недвижимые вещи рассматриваются по месту нахождения недвижимых вещей (ст. 30 Гражданско-процессуального кодекса РФ), споры об аналогичных правах на движимые вещи - в месте нахождения ответчика (ст. 28 ГПК РФ), а в случаях, указанных в законе, - в месте, определяемом по выбору истца (ст. 29 ГПК РФ) 1 .

Говоря об особом правовом режиме недвижимости (недвижимого имущества), в юридической литературе, называют следующие признаки недвижимости:

Это вещь, предмет материального мира. В литературе данный признак еще называют как «физическая осязаемость»; в дореволюционной юридической литературе как «самое свойство имущества недвижимого - нельзя его скрыть подобно движимости». Из данного признака недвижимости можно выделить еще такой как: «имущество недвижимое является более важным, нежели движимое», обладающее большей ценностью, это «имущество имеющее господство над движимым», «соотносящееся с движимым как главное».

Индивидуально-определенное имущество;

Незаменимое имущество;

Обладающее прочной связью с землей, перемещение, которого без несоразмерного ущерба его назначению невозможно, либо отнесенное к таковым законодательным актом.

Выделяются следующие смежные признаки:

многократное использование в процессе производства и иных целях; незаменяемость;

управляемость;

детальная регламентация сделок с недвижимостью государственными органами.

Исходя из перечисленных признаков можно выявить следующее определение недвижимости: недвижимыми вещами являются индивидуально-определенные физически осязаемые предметы, по поводу которых возникают гражданские правоотношении, условием использования которых по назначению является их неразрывная физическая и юридическая связь с землей.

Недвижимые вещи - материальные, физически осязаемые, индивидуальные и незаменимые предметы естественного происхождения или результаты человеческого труда, обладающие имманентным свойством прочной связи с землей, а также движимые по своим естественным свойствам вещи - воздушные, морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты, подлежащие государственной регистрации и имеющие экономическую форму товара и потому являющиеся объектами гражданского оборота.

Согласно п.1 ст.130 ГК РФ к недвижимым вещам (недвижимое имущество, недвижимость) относятся земельные участки, участки недр и все, что прочно связано с землей, то есть объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, в том числе здания, сооружения, объекты незавершенного строительства. К недвижимым вещам относятся также подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты. Законом к недвижимым вещам может быть отнесено и иное имущество.

Вещи, недвижимые по их природе, подразделяются на две категории 1:

а) земельные участки, участки недр, т.е. объекты, составляющие единое целое с земельными участками;

б) объекты, прочно связанные с землей, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, например леса, многолетние насаждения, здания, сооружения.

Недвижимые вещи по своим природным свойствам: земельные участки, участки недр;

Недвижимость по признаку неразрывной физической и юридической связи с землей: здания, сооружения и другие объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба невозможно;

Недвижимость по закону: воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты;

Недвижимость, отнесенная иными законами к таковой: предприятия, имущественные комплексы, используемые в предпринимательской деятельности (ст. 132 ГК РФ), которые включают в себя как движимое, так и недвижимое имущество, использование которого подчинено единой хозяйственной цели, жилые помещения, кондоминимумы, объекты незавершенного строительства.

Следует заметить, что по итогам применения положений ГК РФ 1 о недвижимом имуществе – была разработана Концепция реформирования законодательства о недвижимости (часть из положений, которой уже нашли свое законодательное закрепление).

В частности в Концепции были сделаны следующие выводы:

Во-первых, что определение недвижимой вещи, содержащееся в ст.130 ГК РФ, вряд ли нуждается в пересмотре.

Во-вторых, авторы предложили исключить из объектов недвижимого имущества леса, многолетние насаждения, обособленные водные объекты, а также предприятия, добавленные в общий перечень ст.132 ГК РФ. И как мы уже отметили, леса, многолетние насаждения, обособленные водные объекты – уже исключены из перечня недвижимости.

В-третьих, было предложено внести в список объектов недвижимости кодифицированного гражданского закона некоторые дополнения в виде комплекса недвижимого имущества, помещений (жилых и нежилых).

Таким образом, сказанное позволяет нам сделать вывод о том, что нет необходимости изменять легальное понятие недвижимого имущества, т.к. главная цель права – не идеальность формулировок, а идеальность правоприменения, исключение ошибок на практике, чему и служит понятие недвижимого имущества.

Правильное представление об обязательстве должно быть одинаково далеко как от крайностей примитивной личной "обреченности" должника, так и от крайностей "имущественности". Обязательство не может заключать в себе превращения должника в объект, но, с другой стороны, оно не исчерпывается и простым отношением к имуществу. Оно есть юридическая форма отношений между лицами-субъектами, и его общей целью является установление некоторой специальной обязанности одного из них в пользу другого, некоторого специального поведения должника в интересах кредитора. Все мы обязаны в силу общей нормы закона к известному, общему для всех поведению по отношению к другим; все мы обязаны воздерживаться от посягательств на жизнь, телесную неприкосновенность, свободу и т. д. других; но более тесные отношения между людьми создают сплошь и рядом нужду в более конкретном регулировании взаимного поведения, в установлении таких или иных специальных норм для него. Такими специальными нормами и являются обязательства. К чему сводится эта специальная обязанность должника, взятая им на себя по договору или возложенная на него (при деликтах) законом, это все равно, это определяется конкретными условиями и конкретными потребностями жизни; но никак нельзя отрицать того, что всякое обязательство имеет своей целью создать некоторую связанность воли должника, принудить его к известному поведению в интересах кредитора. И постольку во всяком обязательстве заключается некоторый личный элемент, игнорировать который невозможно. В одних обязательствах он больше, в других меньше; в одних условленное в договоре поведение имеет более личный характер, в других менее; но как всякое поведение зависит от воли лица, так и всякое обязательство есть допустимая законом форма давления на эту волю способом создания некоторой дополнительной "мотивации".

XV. Обязательства из договоров. Проблема договорной свободы.

Существенные элементы договора: воля и волеизъявление и вопрос о разладе между ними (вопрос о пороках воли). Принцип договорной свободы. Его ограничения. Понятие «общественного порядка». Понятие «добрых нравов». Понятие «доброй совести». Попытки борьбы с экономической эксплуатацией, история законов против ростовщичества и новейшие общие нормы против эксплуататорских договоров. Общий характер всех современных попыток регулировать принцип договорной свободы и их принципиальная и практическая несостоятельность

Проблема договорной свободы

Договор, как мы видели, по самому своему назначению есть способ регулирования отношений между частными лицами сообразно их индивидуальным интересам и потребностям. Естественно поэтому, что зиждущей силой всякого договора является соглашение сторон, т. е. их воля. Юридические последствия договора принципиально наступают именно потому, что их желали авторы договора.

Но воля есть внутренний психический момент, который сам по себе для посторонних лиц неуловим; для того, чтобы воля одного лица могла послужить основанием для соглашения с другим, необходимо, чтобы она была проявлена в каких-нибудь внешних знаках (словах, письме, действии), которые давали бы возможность судить о ее наличности. Другими словами, для возникновения договора, как и всякого юридического акта, необходима не только воля, но и волеизъявление.

Однако в силу самых разнообразных причин может случиться, что воля изъявленная не будет соответствовать воле внутренней, воля, на основании внешних знаков кажущаяся, не будет соответствовать воле действительной. Таковы случаи оговорки, описки, волеизъявления в шутку и т. д. Лицо хотело купить, но по рассеянности сказало вместо "продайте" "купите"; вместо "продайте за тринадцать" написало "продайте за тридцать" и т. д.

Не менее часты случаи, когда даже несомненная в момент заключения договора воля страдает настолько существенными пороками, что ее трудно признать в истинном смысле действительной. Таковы случаи ошибки, обмана, принуждения. Я действительно хотел купить данную вещь, потому что считал ее золотой, меж тем как она оказалась медной; я действительно обещал вам уплатить известную сумму, но лишь потому, что был вынужден к тому вашей угрозой, и т. д.

Во всех указанных случаях мы имеем перед собой по существу одно и то же явление - разлад между волей действительной и волей изъявленной, между волей и волеизъявлением. И перед правом возникает вопрос о том, как быть в подобных случаях, чему отдать предпочтение - воле изъявленной или воле действительной?

Вопрос не вызывает сомнений тогда, когда этот разлад был известен противной стороне, например, тогда, когда контрагент знал, что в слова или письмо изъявившего волю вкралась оговорка или описка; тогда, когда он понимал, что обещание было дано в шутку; тем более тогда, когда волеизъявление было вызвано его же обманом или угрозой. Признавать волеизъявление обязательным для его автора в подобных случаях нет решительно никаких оснований.

Но положение в высокой степени осложняется тогда, когда разлад между волей и волеизъявлением не был известен и не мог быть известен контрагенту, когда этот последний имел основания считать волю изъявленную за действительную. Перед правом возникает тогда крайне трудная дилемма. С одной стороны, кажется противоречащим природе договора возложение на изъявившего волю обязанности, которой он в действительности не желал; с другой стороны, нельзя игнорировать и интересы контрагента, который, положившись на волеизъявление, мог предпринять дальнейшие деловые шаги и для которого разрушение договора может причинить весьма серьезные убытки.

Нам уже приходилось упоминать о том, что для древнего права этой проблемы не существовало. Присущий ему формализм (подкреплявшийся строгой формальностью всяких сделок) исключал возможность самого вопроса о внутренней, действительной воле: все торжественно сказанное становилось законом; формула делового обещания была в глазах древнего человека не простым выражением мыслей, а чем-то значительно большим - неко торым мистическим заклятием, "обречением". Естественно поэтому, что вся кое слово торжественной формулы было неприкосновенным, что вся она по лучала самодовлеющую непререкаемую силу. "Ein Mann - ein Wort" - гласит старая немецкая поговорка; "слово - не воробей, вылетит - не поймаешь", - отвечает русская. Мы упоминали также о том, что вследствие этого даже сделка, заключенная под влиянием принуждения, считалась неос поримой.

Но постепенно этот формализм испаряется; самодовлеющее значение слов исчезает, и тогда перед правом встает во весь рост указанная выше дилемма.

Уже римские юристы имели с ней дело; уже у них мы находим целый ряд весьма тонких решений ее в отдельных конкретных случаях, но при всем том какого-либо стоящего вне спора принципиального разрешения ее они не дали. Остается спорной она и по сей день.

В течение всей первой половины ХIХ столетия общее мнение юриспруденции склонялось на сторону предпочтения воли волеизъявлению. Исходя из той отмеченной выше мысли, что созидающая сила всякой сделки заключается в истинной воле сторон, приходили к выводу, что там, где такой воли нет, не может быть и речи о юридическом эффекте договора: есть только видимость последнего, а не его сущность.

Со второй половины столетия, однако, эта так называемая чистая во левая теория (reine Willenstheorie) начинает все чаще и чаще подвергаться сомнению и критике. Развитие интенсивного, порою даже лихорадочного оборота начинает ощущать эту теорию как серьезную помеху. Все энергичнее и настойчивее раздаются голоса о том, что нельзя игнорировать интересы ни в чем не повинных контрагентов, нельзя приносить в жертву индивидуальной ошибке или описке весь ход гражданского оборота с его непрерывным сцеплением деловых отношений. Каждый вправе доверять волеизъявлениям других, полагаться на них как на нечто серьезное и реальное. С другой стороны, каждый должен нести на себе ответственность за все свои действия, за все свои волеизъявления, за свое не только "быть", но и "казаться" . И под влиянием этих соображений "волевой теории" была противопоставлена "теория изъявления" (Erklärungstheorie), или "теория доверия" (Vertrauenstheorie), или еще иначе, "теория оборота" (Verkehrstheorie): договор должен быть признаваем действительным и нерушимым.

Нетрудно заметить, что эта последняя теория является лишь отражением того общего течения, о котором приходилось уже говорить выше и которое в области вещного оборота привело к установлению принципа "Hand muss Hand wahren" по отношению к движимости и принципа публичной достоверности вотчинной записки по отношению к недвижимости. Как там, так и здесь основной тенденцией этого течения является соединение юридического эффекта с такими или иными внешними, для участников оборота легко распознаваемыми фактами, санкционирование "доверия к внешним фактам" ("Vertrauen auf äussere Thatbestände").

Нужно, однако, сказать, что если в области вещных прав это течение встречает только одиночные протесты, то в области договоров его успехи далеко не столь решительны. Правда, "волевая теория" должна была поступиться значительной долей своей категоричности, но зато и "теория доверия" в ее первоначальной непримиримой абсолютности защищается в настоящее время сравнительно немногими. Столкновение привело к взаимным уступкам, и если спор между обеими теориями еще продолжается, то лишь в том, какая из этих двух точек зрения должна быть положена в основу в виде общего, отправного принципа .

Не вдаваясь здесь в сколько-нибудь детальное обсуждение этого богатого разнообразными трудностями спора, отметим только следующее.

Не подлежит в настоящее время никакому сомнению то обстоятельство, что во всех случаях ошибки, описки и т. д. интересы другого контрагента не могут быть игнорируемы. Но правильно ли делать отсюда тот вывод, который делает "теория оборота", и требовать на этом основании полной действительности договора? Соответствует ли это, в самом деле, тому принципу "доброй совести" (Treu und Glauben), на который ссылаются при этом представители названной теории?

Мы думаем, что нет. Конечно, контрагент лица, впавшего в ошибку, должен получить вознаграждение за вред, им действительно понесенный, за вред, происшедший от того, что он положился на серьезность сделанного ему волеизъявления. Другими словами, он вправе требовать того, что носит название "отрицательного договорного интереса" (ne gatives Vertragsinteresse). Если, например, я продал вам картину, ошибочно полагая, что она только копия, меж тем как в действительности она представляет ценный оригинал, то, разумеется, я обязан возместить вам издержки, понесенные вами на присылку людей или извозчика для ее перевозки. Но нет никаких оснований идти дальше этого и давать вам право требовать передачи самой картины или уплаты ее (конечно, высокой) стоимости, т. е. того, что называется "положительным договорным интересом" (positives Vertragsinteresse). Ошибка одного лица не может быть признана достаточным этическим и социальным основанием для обогащения за его счет другого. Если бы этого требовал принцип "доброй совести", то он сам имел бы в высокой степени сомнительную ценность.

И действительно, именно на эту точку зрения становятся новейшие законодательства. Только возмещение "отрицательного договорного интереса" дает § 122 Германского Уложения и притом с тем ограничением, что этот отрицательный интерес не может превышать того, что контрагент получил бы при полной действительности договора. Такое же правило содержит и ст. 33 нашего русского (внесенного в Государственную Думу) проекта об обязательствах. Наконец, тот же принцип усваивает себе Швейцарское обязательственное уложение 1911 г., однако со следующей характерной для этого кодекса добавкой: "там, где это соответствует справедливости, судья может присудить возмещение и дальнейших убытков" (ст. 26: "Wo es der Billigkeit entspricht, kann der Richter auf Ersatz weiteren Schadens erkennen"). Нужно, впрочем, сказать, что вообще все нормы Швейцарского Уложения относительно ошибки поставлены под верховный контроль "справедливости": ст. 25 говорит, что ссылка на ошибку вообще допустима только там, где это не противоречит началу "Treu und Glauben". Но, уклоняясь в сторону "теории оборота" в этом отношении, Швейцарское Уложение значительно отклоняется от нее в другом: в то время, как Германское Уложение и наш русский проект возлагают на контрагента, впавшего в ошибку, безусловную обязанность возмещения отрицательного договорного интереса, Швейцарское Уложение признает эту обязанность лишь в том случае, если он впал в ошибку по собственной небрежности, т. е. при наличности вины с его стороны (ст. 26). Думаем, что как одно, так и другое отклонение не представляет усовершенствования и что нормы Германского Уложения или нашего проекта заслуживают безусловного предпочтения.

Что касается, в частности, ответственности лица, впавшего в ошибку только при наличности вины, то именно по отношению к этому случаю имеет полное значение возражение сторонников "теории оборота" о том, что вопрос о вине здесь неуместно ставить: каждый, вступая в деловые переговоры с посторонними лицами и вызывая этим их на деловые сношения с собой, естественно берет на себя и риск за все те убытки, которые могут произойти для этих последних вследствие каких-либо неправильностей в его заявлениях. В этом отношении "теория оборота", безусловно, права; ее преувеличение заключается только в том, что она выводит отсюда не необходимость возмещения "отрицательного договорного интереса", а полную действительность договора.

С другой стороны, ограничение права оспариваеть договор, заключенный под влиянием ошибки, только теми случаями, когда такое оспаривание не противоречит началу "Treu und Glauben", лишает самую норму закона всякой определенности. О понятии "Treu und Glauben" нам приходилось говорить уже выше (гл. VI); придется коснуться его и ниже, поэтому сейчас останавливаться на нем мы не будем.

Как бы то ни было, но если мы оставим все подобные "отклонения" в стороне, то мы увидим, что все новейшие законодательства в виде основного принципа в области договоров признают принцип не изъявления, а воли: только согласная и подлинная воля сторон может послужить основанием для возникновения предполагаемых договором прав и обязанностей. И полагаем, что только такую точку зрения можно признать правильной: в нормальной гражданско-правовой жизни не слепая случайность описки, ошибки и т. д., а только сознательная и свободная воля людей может быть поставлена в качестве активного, правотворящего агента. Только в принципе воли может найти себе надлежащее выражение идея частной автономии личности, и отказ от этого принципа лишил бы гражданское право той ариадниной нити, которая единственно может провести его через запутанный лабиринт всевозможных коллизий.

***

Всякий договор является осуществлением частной автономии, осуществлением той активной свободы, которая составляет необходимое предположение самого гражданского права. Вследствие этого верховным началом во всей этой области является принцип договорной свободы. Вместе с началом частной собственности этот принцип служит одним из краеугольных камней всего современного гражданского строя. Уничтожение этого принципа обозначало бы полный паралич гражданской жизни, обречение ее на неподвижность.

Но этот принцип имеет свое отрицательное и свое положительное выражение.

Прежде всего, с отрицательной стороны, принцип договорной свободы обозначает то, что против своей воли никто не обязан вступать в договор. Положение это представляется естественным, и тем не менее в современном праве известны случаи, когда оно терпит известные ограничения. Есть предприятия, которые являются в своей области монопольными; иногда они находятся в руках государства (почта, телеграф), иногда же только этим последним концессионированы (железные дороги). Применение к ним указанного правила ставило бы всех частных лиц в полную зависимость от их произвола, вследствие чего для них устанавливается общая обязанность вступать в договоры, входящие в сферу отведенной им деятельности (так называемый Kontra hierungszwang). Отказ от профессиональных услуг без уважительных причин может послужить основанием для иска об убытках. Но если такая обязанность ко вступлению в договор по отношению к предприятиям концессионированным является общепризнанной, то в новейшее время ставится вопрос о распространении этой обязанности на все вообще предприятия, предлагающие свои услуги публике - аптеки, магазины, стоящих на улице извозчиков и т. д. И думается, что это было бы правильно: всякий вправе рассчитывать, что те услуги, которые предлагаются публике вообще, будут оказаны и ему; открытие предприятия для публики должно быть сопряжено и с соответствующей обязанностью.

С положительной стороны принцип договорной свободы обозначает право частных лиц заключать договоры любого содержания. Это неизбежное последствие самого назначения договора служить формой для определения частных отношений, для удовлетворения индивидуальных интересов. И мы видели уже, как с течением времени эта положительная сторона договорной свободы расширяется. Мы видели, как развивающееся гражданское право переходит от системы только определенных типичных договоров (так называемый numerus clausus договорных типов) к общему признанию всяких договоров действительными независимо от их соответствия тому или другому регулированному в законе образцу. Мы говорили также о том, как падает предубеждение против договоров на действия неимущественного характера. Вместе с ростом личности расширяется и положительное содержание принципа договорной свободы.

Но в то же время очевидно, что эта свобода не может быть безграничной. Право не может санкционировать договора об убийстве, о возбуждении бунта против властей и т. д.; это обозначало бы уничтожение самого правопорядка. Известные ограничения принципа договорной свободы неизбежны, и весь вопрос заключается только в том, как далеко они могут идти и в каких терминах они могут быть выражены. А это раскрывает перед нами новую и чрезвычайно трудную проблему - быть может, одну из самых труднейших проблем всего гражданского права.

Не подлежит, конечно, сомнению, что недопустим договор, противный закону: государство имеет право определять необходимые условия общежития, и естественно, что частным лицам не может быть предоставлена возможность идти против закона и разрушать устанавливаемый им порядок. Так же естественно, в частности, что закон может вносить те или другие ограничения в область частных соглашений, может запрещать, например, наем малолетних детей на фабричные работы, может устанавливать maximum рабочих часов и т. д. В зависимости от тех или иных соображений государство может идти по пути этих ограничений ближе или дальше, и вместе с тем договорная свобода частных лиц будет соответственно суживаться и расширяться. Подобно тому, как говорят об эластичности права собственности, можно говорить об эластичности договорной свободы. Каждое такое устанавливаемое законом ограничение подлежит, разумеется, оценке с точки зрения своей желательности и целесообразности, но самый принцип верховенства закона, повторяем, не может возбуждать сомнений.

Дело, однако, в высокой степени осложняется тем, что во всех современных законодательствах принцип договорной свободы подвергается ограничению не только со стороны закона, но и со стороны некоторых других внезаконных критериев. В качестве таковых являются обыкновенно "общественный порядок" и "добрые нравы". Закон, таким образом, как бы не доверяя своей бдительности, привлекает в роли добавочных контролеров некоторые другие инстанции. Но в чем они состоят?

Обратимся сначала к понятию "общественного порядка" (ordre public, öffentliche Ordnung). Образцом для введения этого ограничительного начала послужил Кодекс Наполеона, который в своем art. 1133 объявил, что всякий акт, противоречащий общественному порядку, является недозволенным (заключающим в себе "cause illicite"). Вслед за ним понятие общественного порядка появляется в нашей I ч. Х т. Свода Законов (ст.1528) и переходит в наш проект Гражданского Уложения всех редакций вплоть до нынешнего проекта об обязательствах (ст. 50). Но, разумеется, ближайшего определения этого понятия мы ни в одном из этих законодательств не найдем. Не подлежит сомнению, что "общественный порядок" мыслится здесь как нечто отличное от того порядка, который определен положительным законом (с административными распоряжениями включительно), а также от того, чего требуют "добрые нравы". Противным "общественному порядку", таким образом, может быть нечто такое, что не запрещено законами и что не нарушает "добрых нравов".

Актуальные проблемы гражданского права

Книги и учебники по дисциплине Гражданское право России:

1. Абросимова Екатерина Андреевна. МАТЕРИАЛЬНО-ПРАВОВОИ И КОЛЛИЗИОННЫИАСПЕКТЫ КРИТЕРИЯ ПРЕДВИДИМОСТИ В ПРАВЕ РОССИИ И ЗАРУБЕЖНЫХ СТРАН. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Москва - 2018 - 2018 год
2. ГУМБАТОВА ЮЛИЯ НИКОЛАЕВНА. Субъективное право подрядчика на удержание результата строительных работ. ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Москва -2018 - 2018 год
3. Валеева Айгуль Владимировна. Гражданско-правовые средства превентивной охраны прав потребителей электрической энергии. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Казань - 2018 - 2018 год
4. Федина Любовь Михайловна. ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ОТНОШЕНИЙ, ВОЗНИКАЮЩИХ ИЗ ДОГОВОРА ПОСТАВКИ ДЛЯ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ. ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Грозный - 2018 - 2018 год
5. Халин Роман Васильевич. ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВРЕД, ПРИЧИНЕННЫЙ ВСЛЕДСТВИЕ НЕДОСТАТКОВ ТОВАРОВ, РАБОТ И УСЛУГ ПО ПРАВУ РОССИИ, АНГЛИИ И США: СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Курск - 2018 - 2018 год
6. Архиереев Николай Викторович. ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВАЯ ЗАЩИТА ДЕЛОВОЙ РЕПУТАЦИИ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Екатеринбург - 2017 - 2017 год
7. Гришечкин Владимир Владимирович. ПРАВОВАЯ ОБЩНОСТЬ В АБСОЛЮТНЫХ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВООТНОШЕНИЯХ. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Екатеринбург - 2017 - 2017 год
8. КОСТИКОВ ВЛАДИМИР ВАЛЕРИЕВИЧ. НАСЛЕДОВАНИЕ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ ПРАВ. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Саратов - 2017 - 2017 год
9. УШАКОВА ЕЛЕНА ЮРЬЕВНА. Гражданско-правовое регулирование инвестиционной деятельности в социально значимых сферах экономики. ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Москва - 2017 - 2017 год
10. Вопросы для подготовки к экзамену по Гражданскому праву России - 2016 год
11. Шпаргалки.com. Ответы на экзамен по Гражданскому праву - 2016 год
12. В. А. Шанюкевич [и др.].. Правовое регулирование недвижимости: пособие для студентов П68 дневной и заочной формы обучения по специальности 1-70 02 02 «Экспертиза и управление недвижимостью» / - Минск: БЫТУ,2016. - 148 с. - 2016 год

Актуальные проблемы гражданского права

Обзор материалов международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы совершенствования российского законодательства и правоприменения» (Уфа, 24 апреля 2009)

24 апреля 2009 года в Юридическом Институте Академии ВЭГУ прошла международная (заочная) научно-практическая конференция «Актуальные проблемы совершенствования российского законодательства и правоприменения».

В рамках основных направлений конференции работала секция гражданского права, которая привлекла внимание как опытных специалистов и ученых в области гражданско-правового регулирования цивилистических институтов, так и молодых исследователей проблем в сфере гражданского права. Материалы на конференцию были представлены из научно-исследовательских и практических учреждений Москвы, Орла, Екатеринбурга, Саратова, Чебоксар, Барнаула, Кирова, Уфы, Ростова, Новгорода, Анапы, Ярославля, Челябинска и многих других.

Статьи, представленные на гражданско-правовую секцию, рассматривали различные подходы к институтам, исследуемым в рамках цивилистики. Организационный комитет отмечает, что материалы содержат как традиционные, так и нетрадиционные подходы к теоретико-методологическим и практическим основам рассматриваемых проблематик. Не вызвала сомнений актуальность представленного материала, его научность, новизна, теоретическая и практическая значимость исследований.

Особого внимания оргкомитета заслуживает статья доктора юридических наук, профессора Российско-Таджикского (Славянского) Университета Ш.М.Исмаилова «Правовое регулирование деятельности Дехканских (фермерских) хозяйств в Республике Таджикистан». Вопросы осуществления предпринимательской деятельности на основе дехканских (фермерских) хозяйств неизменно приковывают внимание законодателей, поскольку развитие аграрного сектора экономики – одно из приоритетных направлений экономических преобразований в Таджикистане, где свыше 70 % населения проживает в сельской местности. В Таджикистане в процессе проведения аграрных преобразований основной курс был взят на формирование дехканских (фермерских) хозяйств. Однако дехканское хозяйство как форма аграрного предпринимательства до сих пор не стало альтернативой коллективному производству и не доказало свою эффективность. С появлением дехканских хозяйств связаны надежды государства на формирование качественно нового слоя сельских товаропроизводителей, успешное разрешение продовольственной проблемы и создание экономической базы для укрепления продовольственной безопасности страны.

Значимой представляется и статья доктора юридических наук, доктора исторических наук, профессора, заведующего кафедрой трудового и финансового права Ярославского государственного университета А.М.Лушникова «Защита персональных данных работника: сравнительно-правовой анализ». Автор отмечает, что институт защиты персональных данных работника является новацией в Трудовом кодексе РФ (2001 г.). Он был в значительной степени рецептирован из западного законодательства. Первым из отечественных ученых важность этого института отметил И.Я.Киселев, который писал, что в связи с пристальным вниманием к правам и свободам человека на Западе в проблематику трудового права включается вопрос о защите работников от злоупотреблений государства, корпораций и частных лиц в отношении сбора, хранения, обработки и использования информации о работниках. Обращалось внимание на акты Совета Европы (Конвенции и рекомендации) о защите информационных данных в трудовых отношениях. Другой причиной, вызвавшей появление в ТК РФ главы 14 «Защита персональных данных работника», стало изменение стратегического подхода к правам человека на уровне Конституции РФ, которая провозгласила права и свободы человека высшей ценностью, а признание, соблюдение и защиту прав человека и гражданина – обязанностью государства (ст. 2). По Конституции РФ каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную, семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени. Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускается (ст. 23). Очевидно, что правовая охрана персональных данных касается не только трудового права, но ТК РФ стал первым кодифицированным актом, имеющим в своей структуре соответствующую специальную главу. Этому способствовало и то, что с середины 90-х гг. ХХ в. начала формироваться комплексная отрасль законодательства «информационное право», одним из основных направлений которой стала защита персональной тайны.

В продолжение тематики об актуальных вопросах трудового права обратимся к статье доктора юридических наук, профессора кафедры трудового и финансового права Ярославского государственного университета М.В.Лушниковой «К вопросу о трудовом процессе и трудовой юстиции».

Концепция широкого трудового процесса была возрождена В.Н.Скобелкиным и его учениками, считающими, что наступило время заняться формированием новой отрасли, выделяющейся из системы трудового права, – трудового процедурно-процессуального права. При этом под трудовым процедурно-процессуальным правом понимается «объединение юридических норм, регулирующих на всех признаваемых государством уровнях процедурные и процессуальные отношения в сфере несамостоятельного труда». Предпринимается попытка обосновать предмет новой отрасли, ее метод, принципы, источники, процедурные и процессуальные правоотношения и т. д. В структуре отрасли выделяются процедурные формы социального партнерства, процедуры локального нормотворчества, процедуры, связанные с реализацией права на труд, трудовым договором, с оплатой труда, использованием рабочего времени и времени отдыха, привлечением работников к дисциплинарной и материальной ответственности, рассмотрением индивидуальных и коллективных трудовых споров. По сути, воспроизводится содержательная часть традиционной структуры отрасли трудового права, но с акцентами на процедурные нормы реализации субъектами своих трудовых прав и обязанностей. Другого и не могло быть, так как форму жизни закона нельзя оторвать от его содержания. Авторами этой концепции сформулирована идея о том, что все нормы как процедурного, так и процессуального характера должны быть перенесены в Трудовой процессуальный кодекс.

Большое внимание привлекла статья доктора юридических наук, профессора, заведующего сектором гражданского права и гражданского процесса Института философии и права Сибирского отделения РАН А.В.Цихоцкого «Судебная власть в условиях формирования правового государства».

Функциональный анализ судебной власти побуждает изучить ее социальное назначение. Что значит судить? Значит ли это разрешать процесс? Нет, не обязательно, поскольку судить – это констатировать существование определенного правового положения. Функцию судебной власти характеризует то обстоятельство, что сама власть (государство/суд) является связанной констатированием субъективного права. Определив нарушение права, судебная власть обязана взять его под защиту. Судебная система со всеми ее элементами есть не только средство отправления правосудия. Она, кроме того, есть средство для обеспечения господства государственной власти, поддержания определенной формы правления. Данная социальная роль вытекает как из существа правосудия, так и из текста Конституции РФ.

Если независимость судебной власти – свойство функционирования ее, то оно способно проявляться двояким образом: во-первых, в отношениях с другими ветвями власти (внешнее проявление независимости), во-вторых, между элементами судебной системы (внутренняя независимость). Первый вид независимости судебной власти предполагает существование закрепленного законом ряда правил, по которому: а) все споры о праве находятся в подведомственности судебной системы, т. е. исключается альтернативная подведомственность споров; б) никакие исключительные суды не могут быть учреждены как конкурирующие с судами, предусмотренными Конституцией РФ; в) никакая государственная или другая политическая власть не вправе вмешиваться в судебные споры; г) ни один субъект права не может быть лишен права обращения в суд во всех случаях, когда он считает свое право в чем-либо нарушенным. Исключения из этого правила оговариваются законом, они не должны касаться прав граждан.

Не менее актуальной является статья докторанта, соискателя Московской государственной юридической академии М.С.Арсанукаевой «Аренда земельных участков в Грозненском нефтепромышленном районе XIX – нач. XX вв.». По мнению автора, научный интерес по-прежнему вызывает тема арендных отношений, возникавших в связи с разведкой и добычей нефтяных источников в этом регионе в конце XVIII – начале XX в.

В статье автор приходит к выводу, что отсутствие единого нормативного акта, регламентирующего порядок пользования недрами с целью добычи нефти и других ископаемых в районах традиционного проживания горцев, имело свои негативные последствия. В Грозненском нефтепромышленном районе, в частности, предпринимателям удавалось безнаказанно обходить установленные на местном уровне правила, добывать нефть еще до получения официального разрешения, причем самым варварским способом, захватывать нефтеносные участки, в том числе казенные, заниматься махинациями и спекуляцией.

Оригинальный подход к исследованию проблем, связанных с ликвидацией юридических лиц, отображен в статье ведущего специалиста-эксперта правового отдела Управления ФНС России по Орловской области А.Н.Барановой «Принудительная ликвидация юридических лиц как мера административной ответственности и мера защиты нарушенных прав». Автор отмечает, что одним из закономерных последствий развивающегося в сегодняшние дни в нашей стране глобального экономического кризиса является существенное снижение активности хозяйствующих субъектов, зачастую приводящее к их ликвидации. Причем инициаторами ликвидации юридических лиц нередко выступают не сами собственники бизнеса, а уполномоченные государственные органы, которые, находясь на страже государственных и общественных интересов, защищают экономику нашей страны от фирм-«аутсайдеров», не справившихся с существующими экономическими реалиями. В связи с этим представляется актуальным теоретическое осмысление подобной деятельности государственных органов, получившей в наши дни столь широкое практическое применение.

Автор статьи приходит к выводу, что принудительная ликвидация юридических лиц по искам государственных органов в зависимости от оснований представляет собой либо меру юридической ответственности, либо меру защиты. Выступая в роли меры юридической ответственности, ликвидация юридических лиц по основаниям, изложенным в пункте 2 статьи 61 Гражданского кодекса Российской Федерации, относится к публично-правовому типу и является административно-правовой санкцией. В связи с этим представляются необходимыми соответствующие изменения, касающиеся перенесения данных оснований ликвидации юридических лиц из гражданского в административное законодательство при сохранении в первом лишь отсылочной нормы. Ликвидация организаций в связи с их несостоятельностью (банкротством) не обладает признаками юридической ответственности, а является мерой защиты, применяемой для восстановления нарушенного правопорядка.

Не менее интересная статья была представлена старшим преподавателем кафедры гражданского и международного права Гродненского филиала «БИП – институт правоведения» А.А.Богустовым «Публичная достоверность как свойство ценных бумаг по законодательству стран СНГ: сравнительно-правовой анализ». Автор отмечает, что многие вопросы, связанные с определением места ценных бумаг в системе объектов гражданского права, остаются нерешенными. В ряде случаев законодательство называет некоторые документы ценными бумагами, но фактически лишает их свойства публичной достоверности. Например, производные ценные бумаги определяются в национальном законодательстве при помощи терминов «контракт», «соглашение», «договор», «сделка» (п. 6, 11 белорусского «Положения о производных ценных бумагах», ч. 1 ст. 21 Закона Армении «Об обращении ценных бумаг»).

Называя производные ценные бумаги «сделками», «договорами», «соглашениями», законодательство фактически лишает их свойства публичной достоверности. Лишение же этого свойства, исходя из требований ст. 190 и п. 2 ст. 193 Модельного ГК и соответствующих статей национальных гражданских кодексов, выводит опционы и фьючерсы из числа ценных бумаг. На основании проведенного исследования автор формулирует следующие выводы: 1) свойство публичной достоверности является признаком, характеризующим ценную бумагу в национальном законодательстве большинства стран бывшего СССР, независимо от того, избрали ли они Модельный ГК в качестве основы развития национальных ГК или нет; 2) производные ценные бумаги по действующему законодательству стран СНГ не обладают публичной достоверностью. Отсутствие этого признака не позволяет считать эти документы ценными бумагами в значении главы 9 Модельного ГК и соответствующих глав национальных гражданских кодексов. На наш взгляд, указанные документы являются особыми разновидностями договоров, применяемых в биржевой деятельности (договор купли-продажи, мены и т. п.). Представляется, что регулирование указанных отношений необходимо осуществлять в рамках обязательственного права.

На гражданско-правовую секцию была представлена статья студентки Уральской Государственной Юридической Академии Н.А.Бондарчук «Проблемы правового регулирования статуса транснациональных корпораций». Проблематика, связанная с транснациональными корпорациями, в современных условиях выступает в качестве своеобразной проверки эффективности различных правовых средств для регулирования проблем статуса коммерческих организаций, действующих за пределами национального государства, высвечивая основные вопросы во всей их многогранности и рельефности. Вопросы частноправового статуса транснациональных корпораций не входят в предмет регулирования системы международного публичного права. Это сфера частного права, и использование чуждых ей правовых инструментов неизбежно влечет трудноразрешимые теоретические и практические проблемы.

В конечном счете получается, что национальное законодательство отдельных государств не может обеспечить полноценное правовое регулирование статуса ТНК. Законодательство государства распространяется только на ту часть ТНК, которая находится на его территории, и получается, что многонациональным корпорациям придется использовать в отношении каждого своего «дочернего» общества абсолютно разное применимое право. Кроме того, отсутствие общепринятого критерия определения национальности ТНК ведет к возникновению коллизий между национальными правовыми нормами различных стран.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что национальное законодательство отдельных государств не в состоянии обеспечить эффективное правовое регулирование частноправового статуса ТНК. Также следует указать на перспективность использования международно-правовой унификации норм совместно с нормами национального права, регулирующими создание и деятельность ТНК.

На гражданско-правовую секцию была представлена статья заведующего сектором отраслевых проблем правовой политики Саратовского филиала Института государства и права Российской академии наук, кандидата юридических наук, доцента Е.В.Вавилина «Понятие и содержание правоотношения». В статье автор отмечает, что для более полной и точной характеристики понятий «осуществление субъективного права» и «исполнение субъективной обязанности» представляется необходимым соотнести данные термины с объединяющим их правовым явлением, которое находится с ними в одном категориальном ряду, а именно с понятием «правового отношения». Правоотношение в юридическом смысле – это форма, то есть та правовая конструкция, в рамках которой осуществляются субъективные права и исполняются субъективные обязанности. Таким образом, правоотношение – это не только «юридическое взаимодействие его участников», «мера их взаимодействия», «их связность», «правовая связь», «социальная связь», «системная связь находящихся в нем субъектов». Безусловно, это характеристики корректные, однако несколько абстрактные.

В заключение автор приходит к выводам о том, что правоотношение – это урегулированное правом общественное отношение, в рамках которого осуществляется субъективное право и исполняется взаимно корреспондирующая ему субъективная обязанность. В состав правоотношения входят следующие элементы: а) субъекты; б) объект; в) осуществление (реализация) субъективного гражданского права; г) исполнение субъективной гражданской обязанности. Если материальное содержание правоотношения образуют социальные отношения, то его юридическое содержание, как представляется, – это субъективные права и субъективные обязанности в своей непосредственной реализации (непосредственном осуществлении и исполнении).

Проблемы коллекторской деятельности в современной России продолжают оставаться в центре внимания молодых ученых. Так, статья соискателя кафедры государственно-правовых дисциплин Чебоксарского кооперативного института Российского университета кооперации Е.А.Галкиной «Проблемы правового регулирования коллекторской деятельности в Российской Федерации» имеет ярко выраженное научно-осмысленное содержание.

Согласно принятому определению, коллекторство – это поточное, множественное взыскание однотипной задолженности с помощью унифицированных процедур. Коллекторские агентства осуществляют свою деятельность во всех развитых странах и представляют собой механизм, позволяющий не только эффективно работать с дебиторской задолженностью, но и минимизировать расходы на взыскание долгов.

Коллекторский подход к взысканию задолженности необходимо отличать от юридического, в котором к каждому случаю возникновения таковой подходят преимущественно индивидуально и рассматривают его с точки зрения возможностей, которые предоставляет для взыскания действующее законодательство. Работа же коллекторских агентств не ограничивается применением только собственно юридических средств (судебные приказы, исковое, исполнительное производство) и охватывает психологические способы воздействия, прежде всего, на досудебной стадии. Кроме того, коллекторский подход предполагает большую стандартизацию деятельности, которая делает наличие специальных юридических познаний у работников не обязательным.

Автор выступает за принятие отдельного закона о коллекторской деятельности с целью внесения существенного вклада в ее развитие, определения ее правовых границ и повышения профессионализма коллекторских агентств, осуществляющих свою деятельность на соответствующем рынке услуг. Кроме того, в целях решения проблемы отсутствия для организаций возможности отнесения расходов на услуги коллекторских агентств на затраты и оптимизации налогообложения предлагается внести поправки в Налоговый кодекс РФ.

На гражданско-правовую секцию поступила статья кандидата юридических наук, старшего преподавателя кафедры правоведения Алтайского государственного университета В.Г.Глебова и кандидата юридических наук, заведующей кафедрой правоведения Алтайского государственного университета Ю.А.Михайленко «Об особенностях трудоправовой ответственности руководителя организации». Авторы отмечают, что сложным и противоречивым с точки зрения нормативного регулирования является правовое положение руководителя организации. Задача определения отраслевой принадлежности его трудовых отношений, которая на первый взгляд может показаться частной, выходит на уровень, по сути дела, критериев разграничения трудовых и гражданских правоотношений вообще, а по большому счету и разграничения предметов отраслей. Своеобразие положения руководителя связано, прежде всего, с тем, что, являясь органом юридического лица, он вступает в различные по своей природе отношения с другими субъектами права. Вместе с тем, сам руководитель при этом не становится субъектом этих отношений, так как своими действиями он непосредственно приобретает права для юридического лица, органом которого является. Руководитель коммерческой организации обладает значительными полномочиями в области управления имуществом организации, что открывает широкие возможности для злоупотреблений. Особенность материальной ответственности руководителя заключается в том, что возможно взыскание не только реального ущерба, но и упущенной выгоды.

В статье старшего преподавателя кафедры гражданско-правовых дисциплин Кировского филиала Московского гуманитарно-экономического института И.Н.Гливинской «Некоторые проблемы ответственности и мер защиты в семейном праве» говорится, что ответственность в семейном праве представляет собой охранительный правовой институт, в рамках которого осуществляется защита прав и реализуются предусмотренные санкцией неблагоприятные для нарушителя последствия. Трактовка ответственности как исполнения под принуждением в том же объеме обязанности, не исполненной добровольно, приводит к безнаказанности в семейных правонарушениях. В данном случае речь может идти лишь о защите нарушенных прав. Основным признаком ответственности являются неблагоприятные последствия для правонарушителя, которые в семейном праве могут выражаться в определенных лишениях личного или имущественного характера.

Автор поддерживает точку зрения, в соответствии с которой при совершенствовании законодательства соответствующие нормы семейного права должны быть разделены на две самостоятельные части, из которых одна бы регулировала отношения ответственности за виновное, противоправное поведение, а другая предусматривала бы санкции мер защиты субъективных семейных прав.

Достаточно актуальной тематике посвящена статья юрисконсульта ООО «Электромонтаж-Лайн», соискателя кафедры гражданского права и процесса Академии труда и социальных отношений Л.Л.Гусева «Направления жилищной политики в становлении и развитии системы ипотечного жилищного кредитования».

В статье автор отмечает, что, несмотря на достигнутые результаты, проблема обеспечения жильем населения продолжала обостряться, а инвестиционная деятельность – снижаться. В ходе практической реализации программы «Жилище» выявилась необходимость новых подходов к ряду проблем жилищной реформы. Стало очевидным, что необходимо найти новые, высокоэффективные внебюджетные источники финансирования строительства жилья, в частности, возродить систему ипотечного кредитования строительства, которая уже давно доказала свою эффективность, в том числе и в дореволюционной России. Важной особенностью организации системы ИЖК в России является принятие в качестве общефедеральной двухуровневой модели ИЖК. На АИЖК возложены выработка и реализация стратегических решений в части ипотечного жилищного кредитования. Все 100 % акций АИЖК принадлежат государству.

Определенный интерес на гражданско-правовой секции вызвала статья соискателя Башкирской академии государственной службы и управления при Президенте Республики Башкортостан Э.В.Даминевой «Правовые проблемы инвестирования в экономику субъектов Российской Федерации». В частности автор отмечает, что на сегодняшний день мы можем увидеть двоякую картину инвестиционной активности. С одной стороны, огромное количество инвестиционных ресурсов вкладывается в непроизводительные секторы и рисковые операции на рынке ценных бумаг и обесценивается во время резко участившихся финансовых кризисов, с другой – большая часть потенциально выгодных объектов инвестирования ощущает недостаток инвестиций. В основном в статье делается упор на инвестиционную политику, проводимую в Республике Башкортостан.

В достаточной степени актуальное исследование «Возможности правовой охраны традиционных знаний в рамках права промышленной собственности» представила кандидат юридических наук, патентный поверенный РФ Е.А.Данилина.

В патентно-правовой сфере при попытке получения правовой охраны заявитель сталкивается с весьма строгой оценкой промышленной применимости изобретения или полезной модели, которая трудно доказуема для традиционных объектов. Большой вопрос возникает с анализом уровня техники. Также трудно определить в ряде случаев в отношении традиционных объектов, включаемых в уровень техники по заявкам на изобретение или полезную модель, насколько эти традиционные знания отграничены от общеизвестных знаний и навыков. В последнее время можно отметить тенденцию к патентованию традиционных новшеств. Как стало известно из публикации журнала «Newsweek», в Индии ведутся работы по формированию Цифровой библиотеки традиционных знаний, в фонды которой будут включены описания духовных практик йоги. В библиотеке пока зафиксировано 600 йоговских поз, ведется работа над сканированием древних текстов «Махабхараты» и «Бхагавад-гиты» и сопутствующим выбором из трактатов упражнений йоги. Цель проводимых работ – закрепление прав на традиционные знания.

Самым удачным способом охраны названий географических местностей, из которых происходят объекты традиционных знаний, можно признать получение правовой охраны для наименования места происхождения товара. Современный уровень развития права промышленной собственности позволяет закреплять наименование места происхождения товара за его производителями, но для традиционных продуктов эти процессы имеют свои особенности.

Еще одной особенностью рассматриваемой темы является вариативность во времени объектов традиционных знаний. Причем обыденное мнение предлагает как аксиому тезис о неизменности характеристик традиционного объекта, в то время как традиционный объект развивается, видоизменяется постоянно и нормально функционирует только в процессе естественного развития и изменения его свойств. По такому неоднозначному предмету исследования, как традиционные знания трудно сделать однозначные выводы, поскольку даже на международном уровне эти вопросы пока не решены. Тем не менее, важна постановка проблем, а их анализ может помочь в дальнейшем продвижении к полноценной правовой охране традиционных знаний, возможно не в рамках патентной системы, а при применении других видов прав или права особого рода.

Земельный вопрос в России до сих пор является не разрешенным и требует значительного количества исследований, времени и усилий. С этой позиции статья кандидата юридических наук, старшего преподавателя кафедры гражданского права Ростовского государственного экономического университета «РИНХ» Т.В.Епифановой и студентки 5 курса юридического факультета РГЭУ Е.В.Журбиной «Переоформление и регистрация прав граждан на земельный участок, возникших до введения в действие Земельного кодекса Российской Федерации» является не просто актуальной, но востребованной в практике деятельности органов государственной власти и местного самоуправления, физических и юридических лиц, адвокатских образований, в том числе в деятельности научного сообщества, занимающегося вопросами земельно-правового регулирования.

До 1 марта 2009 года переоформление и регистрацию ранее возникших прав граждан на земельный участок осуществляла Федеральная регистрационная служба. 25 декабря 2008 года Президентом РФ был подписан Указ, направленный на создание единого реестра недвижимости, включающего описание и объектов недвижимости, и прав на него. Для оптимизации этого процесса была создана Федеральная служба государственной регистрации, кадастра и картографии, которая находится в ведении Минэкономразвития России. С 1 марта 2009 года всеми вопросами регистрации прав и учета недвижимости занимается новое ведомство – Федеральная служба регистрации, кадастра и картографии. Ключевой задачей службы является обеспечение стабильности и устойчивого функционирования систем государственной регистрации прав на недвижимое имущество, государственного кадастрового учета объектов недвижимости и картографии путем поэтапных преобразований данных систем. Со дня введения в действие Земельного кодекса земельные участки гражданам в постоянное (бессрочное) пользование и пожизненное наследуемое владение не предоставляются. Данные права на землю, как не предусмотренные ЗК РФ, подлежат переоформлению на право собственности или аренду. Необходимость переоформления объясняется тем, что земельные участки, предоставленные гражданам в постоянное (бессрочное) пользование или пожизненное наследуемое владение, находятся в государственной или муниципальной собственности. Владелец земельного участка на праве постоянного (бессрочного) пользования или пожизненного наследуемого владения, т. е. не являющийся собственником такого земельного участка, не вправе распоряжаться этим земельным участком.

В настоящее время может быть зарегистрировано право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком: возникшее у физических и юридических лиц в соответствии с действовавшим до 30 октября 2001 года земельным и гражданским законодательством; приобретенное реорганизованными юридическими лицами – правопреемниками организаций, обладавших этим правом до 30 октября 2001 года (до введения в действие Земельного кодекса РФ); предоставленное государственным и муниципальным учреждениям, в том числе органам государственной власти и местного самоуправления, федеральным казенным предприятиям.

Особый научный подход к вопросам налогового права отмечен в статье кандидата юридических наук, доцента, заведующего научно-исследовательской лабораторией НИИ финансового права Государственной налоговой администрации Украины И.Е.Криницкого «Принципы налогово-процессуального права: понятие и виды».

Исследуя вопрос современного состояния и перспектив развития принципов налогово-процессуального права, автор обращает внимание на два аспекта данной проблемы: принципы права в «широком» и «узком» понимании. Согласно концепции «широкого» понимания принципов налогово-процессуального права, система этих принципов состоит из четырех уровней и ее можно построить следующим образом: а) общеправовые принципы; б) общепроцессуальные (межотраслевые) принципы; в) финансовые (отраслевые) принципы, среди них, в первую очередь, следует выделить налоговые (внутриотраслевые) принципы; г) специальные принципы. Автор приходит к выводу о том, что принципы налогово-процессуального права – это общеобязательные исходные нормативно-юридические положения (отличающиеся определенной универсальностью и абстрактностью), на которых строится порядок процедурной (как правило, неюрисдикционной) деятельности компетентных органов публичной власти в сфере налогообложения.

Вопросы права на оказание квалифицированной медицинской помощи были подняты в статье доктора медицинских наук, профессора кафедры гражданского и коммерческого права НовГУ им. Ярослава Мудрого С.К.Кушербаева «Россия нуждается в глобальной реформе медицины».

В частности, в статье отмечается, что в связи с глобальным кризисом в экономике, политике и здравоохранении в России назрела необходимость реформы законодательных актов в сфере медицины. Наконец настало время решить вопрос, какой быть медицине: бюджетной, платной или страховой? Современная бюджетная медицина может оказывать только определенный набор медицинских услуг, связанных с экономическими ограничениями. По полису обязательного медицинского страхования (ОМС) на человека в год приходится небольшая сумма. Добровольное медицинское страхование (ДМС) позволяет рассчитывать на своевременную и качественную медицинскую помощь в любое время суток, но это удел богатых и обеспеченных. Необходимо определить пути рационального использования экономического потенциала трех источников финансирования. Бюджетная медицина как государственный источник финансирования остается социальным гарантом полноценного медицинского обслуживания всего населения России. Абсолютное обобществление медицины и провозглашенное равенство прав на медицинские услуги, формирование медицинского фонда в национальном масштабе, единый больничный фонд – это и есть консолидация государственного бюджета. Огосударствление здравоохранения в социальном русле родового национального стремления накладывает на государство максимум ответственности.

Содержательной выглядит и статья аспиранта кафедры гражданского права ГОУ ВПО Саратовская государственная академия права А.С.Лазаревой «Правовая природа недействительности сделки». Автор отмечает, что вопрос о сущности недействительной сделки продолжает оставаться весьма актуальным хотя бы потому, что на него не найдено однозначного ответа. Правильное его решение отразилось бы положительно на ходе дальнейшего развития учения о юридической сделке, позволило по-новому взглянуть на многие аспекты этой проблемы, адекватно подойти к оценке тех правовых последствий, которые закон устанавливает в связи с проведенным по недействительной сделке предоставлением, предусмотреть наиболее целесообразный и эффективный механизм реализации этих последствий. Разрешить вопрос о существе недействительной сделки – значит ответить на вопрос, какое место она занимает в системе юридических фактов.

На гражданско-правовую секцию также была представлена интересная и содержательная статья кандидата юридических наук, доцента, заведующего кафедрой гражданского права и процесса Восточной экономико-юридической гуманитарной академии Ф.Ф.Литвиновича «Преемственность в системе категории частного права».

Преемственная связь в частном праве означает такое отношение настоящего и прошлого, которое реализуется не в одноактном отрицании и снятии, а в цепи многоактных отрицаний и снятий, причем преемственность осуществляется и как позитивное наращивание посредством сохранения, и как негативное наращивание посредством утраты (отрицания). Преемственная связь, выступая важнейшим элементом механизма переходных ситуаций развития частного права, выражает в этом механизме тот момент, который обусловливает целостность развивающейся системы права не только за счет генетического единства, но и за счет единства связей сосуществования, что находит свое отражение в понятиях «наследование», «заимствование», «рецепция права», с разных сторон выражающих процесс преемственности в праве. Сущность преемственности в частном праве проявляется в развитии старого качества в новом, прошлого в настоящем, но в интересах будущего, именно поэтому не всякое сохранение означает преемственность, а только такое, которое получает развитие в новом. Сохранение вообще содержит в себе лишь потенциальную возможность преемственности в праве, которая превращается в действительность (т. е. становится реальной преемственностью) только в случае возобладания в новых исторических условиях сложившейся в прошлом основы права в борьбе с противостоящими ей тенденциями (не исключена их победа, что вызывает разрыв определенной преемственной связи). Причем эта основа права, приспосабливаясь к изменившимся условиям, сама изменяется и обогащается.

Проблема правового регулирования развития юридических лиц была затронута в статье кандидата юридических наук, доцента кафедры гражданско-правовых дисциплин и трудового права ГОУВПО «Сургутский государственный университет Ханты-Мансийского автономного округа – Югры» Н.И.Чарковской «Некоторые вопросы проекта концепции развития законодательства о юридических лицах». В частности автор отметила, что на портале частного права обнародован проект Концепции развития законодательства о юридических лицах. Данный документ представляет собой часть Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, подготовленную Исследовательским центром частного права при Президенте Российской Федерации во исполнение положений Указа Президента Российской Федерации от 18 июля 2008 г. № 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации». Необходимость комплексного изменения законодательства, регулирующего юридические лица, назрела давно, так как отдельные, точечные изменения в сфере законодательства о юридических лицах не приводят к качественному результату. Проект Концепции о ЮЛ содержит много интересных предложений. Вместе с тем, отдельные вопросы требуют дополнительной, более тщательной проработки. При этом следует «не впадать» в тотальное заимствование зарубежного опыта, учитывать собственный опыт, извлекая из него выводы, а также не принимать поспешных решений, бросаясь из одной крайности в другую.

Отдельные аспекты предпринимательского права были рассмотрены в статье кандидата юридических наук, старшего научного сотрудника Института философии и права Сибирского отделения РАН Н.Ю.Чернусь «Значение Конституции Российской Федерации в обеспечении свободы предпринимательской деятельности». Негативные процессы финансового кризиса, охватившего крупнейшие мировые державы, в котором пребывает в настоящее время и Российское государство, привели к тяжелым последствиям, невозможности оптимально реализовать право на предпринимательскую деятельность. В этой связи особую актуальность приобретает проблематика обеспечения свободы предпринимательской деятельности в условиях кризиса, которая в русле правовой науки может быть раскрыта посредством такой юридической конструкции, как «правовая гарантия». Свобода предпринимательской деятельности является принципом конституционного права. Однако конституционно-правовое обеспечение предпринимательской деятельности этим не ограничивается, поскольку положение о свободе предпринимательства направлено на организацию нормативной основы для отраслей публичного и частного права, регулирующих предпринимательскую деятельность. Организованное таким образом законодательство носит комплексный характер, что позволяет обеспечить взаимодействие норм публичного и частного права. В этой связи, учитывая реальные потребности современной рыночной экономики, можно говорить о формировании предпринимательского права как самостоятельной отрасли права.

Определенный интерес вызвала статья ассистента кафедры экономики и управления Анапского Филиала МГГУ им. М.А.Шолохова Ю.Н.Лукьяновой «Политика в области интеллектуальной собственности», представленная на секции гражданского права. В частности автор отмечает, что политика в области интеллектуальной собственности в Российской Федерации уже давно вышла на тот этап, когда требуется четкое законодательное урегулирование, содержащее наиболее полный и максимально детальный подход к каждому виду «продукта» интеллектуального труда. Если ранее закон РФ 1993 года «Об авторском праве и смежных правах» еще обеспечивал защиту авторского права, то в наши дни он уже утратил свою актуальность, и 1 января 2008 года в силу вступила 4 часть «Гражданского кодекса» РФ, посвященная защите прав интеллектуальной собственности. Принятие нового закона связано со многими моментами. Главенствующим звеном среди них является, прежде всего, то, что с начала 1990-х гг. российское законодательство в области интеллектуальной собственности оказалось рассредоточено по нескольким не связанным и не скоординированным между собой законам.

Законодательство в отношении интеллектуальной собственности еще очень молодо и будет «набираться сил». Постепенно совместными усилиями патентных и авторских обществ посредством СМИ удастся дотянуться, достучаться до талантливых людей, объяснить им, что все не так сложно и страшно, что защитить свои права на интеллектуальный труд реально, что все это доступно и в правовом, и в материальном плане. Может, тогда граждане начнут пользоваться этими законами.

Вопросы альтернативных способов разрешения споров были подняты в статье кандидата юридических наук, заведующего кафедрой гражданско-правовых дисциплин НАНО ВПО Институт бизнеса и политики С.В.Николюкина «Негосударственные (альтернативные) способы разрешения споров».

Традиционно разрешение правовых конфликтов осуществляется с помощью государственного правосудия, поскольку общепризнано, что судебная система, имея своим предназначением обеспечение стабильности и устойчивого прогресса в современных рыночных производственных отношениях, является неотъемлемым и крайне важным функциональным элементом хозяйственного механизма любой индустриально развитой страны мира. В сфере международного коммерческого оборота не всегда целесообразно решать возникающие конфликты при помощи суда, потому что рассмотрение спора в государственном суде зачастую связано с многочисленными рисками и трудностями, а именно: а) незнание обязательного для применения иностранным государственным судом процессуального порядка, что на практике означает необходимость обращения к услугам местного адвоката; б) обязательность осуществления судебного разбирательства на языке государства местонахождения суда, в связи с чем возникает необходимость перевода всех документов, касающихся спора, на язык, подлежащий применению; в) наличие нескольких инстанций и свойственный государственному суду процессуальный формализм, что способствует затягиванию разбирательства и влечет за собой дополнительные расходы; г) отсутствие необходимой компетенции у судей, поскольку подготовка судей государственных судов рассчитана на применение норм национальной правовой системы, хотя условия контракта не всегда подчиняются материальному праву данного государства; д) неравное отношение к сторонам спора, в силу того, что судьи государственных судов достаточно часто склонны более снисходительно относиться к участникам разбирательства, которые являются субъектами данного государства; е) ограниченная возможность исполнения решения государственного суда на территории иностранного государства в силу отсутствия универсальных международных договоров, позволяющих осуществлять принудительное исполнение решения государственного суда одного государства на территории другого государства.

Актуальную статью «Правовое состояние члена семьи нанимателя и собственника жилого помещения» на секцию гражданского права представила кандидат юридических наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Южно-Уральского государственного университета Ю.С.Новикова. Автор отмечает, что демократические преобразования в России привели к упразднению многих правовых состояний, вызвав к жизни новые. Вместе с тем, некоторые правовые состояния, являющиеся «пережитками» советского законодательства, на сегодняшний день нуждаются в существенной переработке. Так, например, действовавшие до недавнего времени ст. 53 и 54 ЖК РСФСР содержали в себе определение понятия правового состояния члена семьи нанимателя и устанавливали, что таковыми являются проживающие совместно с ним и пользующиеся наравне с ним всеми правами и несущие все обязанности, вытекающие из договора найма жилого помещения, его супруг, дети, родители, другие родственники, нетрудоспособные иждивенцы и иные лица, если ведут с ним общее хозяйство. В современных условиях реализация правового состояния члена семьи нанимателя (собственника) жилого помещения становилась не только затруднительной, но и в некотором смысле ущемляла права нанимателя (собственника) жилого помещения. На практике возникали ситуации, когда отсутствие согласия так называемого «члена семьи нанимателя» препятствовало совершению обмена квартиры, ее продажи, обременяло процессы ее приватизации, наследования, регистрации в ней других лиц и т. п.

Не менее актуальной на секции гражданского права выглядела статья кандидата юридических наук, доцента кафедры конституционного и административного права Южно-Уральского государственного университета А.Ю.Петрова «Арест денежных средств: практика взаимодействия банков и судебных приставов-исполнителей». В статье говорится о том, что результативность действий судебного пристава-исполнителя при обращении взыскания на денежные средства, находящиеся на счетах и во вкладах в кредитных организациях, не всегда является высокой не только в силу их фактического отсутствия, но и несовершенства нормативного регулирования, не позволяющего четко и однозначно определить грани взаимоотношений между кредитными организациями и органами Федеральной службы судебных приставов.

В связи с отсутствием должного законодательного регулирования и судебной практики рассмотрения споров, связанных с привлечением кредитных организаций к административной ответственности за неисполнение постановлений о наложении арестов, предлагается в практической деятельности применять подход, основанный на адресном характере направляемого постановления. Если постановление о наложении ареста направлено в филиал или представительство кредитной организации, то исполнение производится только по счетам и вкладам, открытым в филиале или представительстве. Если же постановление направлено в головной офис кредитной организации, то производится розыск и арест счетов и вкладов, открытых во всех филиалах кредитной организации в пределах суммы ареста. При этом производство и отслеживание хода исполнения накопительного ареста во всех обособленных подразделениях кредитной организации создают дополнительные правовые риски необоснованного ограничения прав должника по счету в силу излишнего ареста денежных средств.

Определенный интерес вызвала статья аспиранта Российского государственного института интеллектуальной собственности (г. Москва) А.Н.Попова «Правовой режим произведений науки по законодательству стран бывшего СССР». Произведения науки охраняются авторским правом, при этом основные виды научных произведений, такие как книги, монографии, учебники, охраняются в режиме литературных произведений, поскольку выражены в текстовой форме. Целый ряд научных произведений имеет особенности своей правовой охраны, в основном это относится к произведениям, использующимся в учебном процессе. Такие устные произведения, как лекции или семинары, такие производные произведения, как научные отчеты, методические разработки или лабораторные работы, в некоторых случаях имеющие сложную объемно-пространственную структуру, также подлежат правовой защите. Недаром в последние годы появилось такое правовое понятие, как видеограмма, выражающая в объективной форме авторское исполнение лекций или лабораторных работ.

Существует целый ряд произведений отраслевых наук. К ним можно отнести, например, картографические произведения или шахматные композиции. Главной особенностью научных произведений является то, что авторско-правовой охране подлежит зачастую не научный результат, являющийся элементом содержания произведения, а та форма, в которую данный результат облечен его автором.

На секцию гражданского права была представлена статья аспиранта Российского государственного института интеллектуальной собственности (г. Москва) П.А.Поповой «Правовая охрана произведений живописи по законодательству стран СНГ». Законы об авторском праве стран Содружества независимых государств создавались с учетом модельного законодательства СНГ, а именно Модельного закона «Об авторском праве и смежных правах». Однако национальные законодательства стран Содружества имеют свои особенности, и зачастую законы об авторском праве этих стран текстуально и сущностно не совпадают с модельным законом. В связи с этим автор подвергает правовому анализу нормы законов отдельных стран участников СНГ.

Высокий профессиональный уровень отношения к цивилистической науке демонстрируется в статье кандидата юридических наук, профессора кафедры гражданского права и процесса Академии труда и социальных отношений Л.Б.Ситдиковой «Возмездность оказания услуг: понятие и систематизирующие признаки».

Исследователь отмечает, что публичные услуги являются общезначимыми, государство берет на себя ответственность за их предоставление, но осуществляться они могут либо в публично-правовой форме (органами государственной власти или местного самоуправления), либо в частноправовой форме (гражданско-правовой договор). Соответственно, в зависимости от субъекта предоставления услуги могут быть государственными и муниципальными; по источнику финансирования – бюджетными (из средств государственного или муниципального бюджета) или внебюджетными, т. е. для получателя – платными и бесплатными. Услуги (дополнительные платные услуги), оказываемые на возмездной основе государственными и муниципальными образованиями в лице их органов, а также некоммерческими организациями, обладающими правом юридического лица, должны подчиняться правилам гражданского законодательства соответствующих видов договоров возмездного оказания услуг. Как видно из вышеизложенного, понятие «услуга» постепенно дифференцируется и охватывает не только услуги в сугубо гражданско-правовом смысле, но и оказание публичных услуг. При определении круга возможных участников данных договоров в качестве исполнителя следует иметь в виду, что в ГК РФ он ограничен принципом специальной правосубъектности, который более жестко действует в отношении государственных учреждений, общественных предприятий и организаций. Тем не менее, специальный субъектный состав договоров может устанавливаться законом или вытекать из характера услуги. Оказание таких услуг, как нами отмечалось выше, непосредственным образом связано с публичными функциями государства, т. е. главными направлениями его деятельности, и вытекает из этих функций. При этом государственные органы могут: оказывать публичные услуги самостоятельно; делегировать их оказание органам местного самоуправления или специально созданным для этих целей организациям; организовывать их оказание коммерческими и некоммерческими организациями. В значительной степени выбор варианта оказания публичных услуг зависит от требований закона или характера самой услуги.

Актуальные проблемы были подняты в статье кандидата юридических наук, заведующего кафедрой государственно-правовых дисциплин Уральского государственного педагогического университета Т.В.Слюсаренко «Анализ судебной практики разрешения земельных споров в Свердловской области и г. Екатеринбурге». Автор отмечает, что анализ практики судебного рассмотрения дел, касающихся споров, связанных с пользованием, распоряжением земельными участками, позволяет систематизировать круг часто встречающихся вопросов, выработать предложения по некоторым проблемам, с которыми сталкиваются участники земельных правоотношений в процессе реализации положений гражданского, земельного, градостроительного кодексов и иных связанных с ними нормативных актов. Одной из проблем является определение ответчика по иску о признании права собственности. При рассмотрении земельных споров в судах заслуживает внимания вопрос, исключается или нет для истца возможность признания права на земельный участок, если было фактическое пользование данным участком без правоустанавливающих документов. В заключение статьи автор отмечает, что в настоящее время невозможно не отметить прогресс в нормативном регулировании земельных отношений; однако, как верно указывает С.А.Чаркин, практические работники считают необходимым дополнительное совершенствование законодателем норм земельного права, а также дачу соответствующих разъяснений Верховным Судом РФ. Уменьшить возрастающее количество земельных исков в судах удастся, только заполнив пробелы в законодательстве и сформировав эффективные механизмы разрешения этих споров.

Особый интерес вызвала статья кандидата социологических наук, доцента кафедры гражданского права и процесса Юридического института Восточной экономико-юридической гуманитарной академии (г. Уфа) Н.Р.Халиловой «К вопросу о предмете коммерческого права». В частности автор отмечает, что определенность в понимании предмета правового регулирования позволяет, во-первых, сформулировать дефиницию «коммерческое право», во-вторых, распознать субъекты правоотношений, регулируемых коммерческим правом, и, в-третьих, установить объекты, по поводу которых возникают эти правоотношения. Однако, поднимая вопрос о предмете правового регулирования коммерческого права, следует отметить неоднозначность подходов к его определению в научной и учебной литературе. Одной из причин сложившейся ситуации является разнообразие характера общественных отношений, регулируемых коммерческим правом. В частности, не все специалисты по коммерческому праву включают в предмет наряду с отношениями по оптовому сбыту и продвижению товаров на товарном рынке до оптового потребителя отношения в сфере оптовой заготовительной (закупочной) деятельности, материального снабжения. С другой стороны, некоторые ученые необоснованно расширяют предмет коммерческого права, включая в него инвестиционные отношения, рынок ценных бумаг и другие отношения, являющиеся предметом гражданского и предпринимательского права.

На секции гражданского права представлены и работы молодых исследователей, а именно студентки Уральской государственной юридической академии Ю.В.Смолиной «Общая характеристика условий усыновления российских детей при наличии иностранного элемента». Проблемы, которые возникают на практике при усыновлении детей – граждан РФ иностранными гражданами, способствуют выявлению реальной ситуации, сложившейся с внутренним усыновлением. В связи с этим необходимо проводить комплекс мероприятий, направленных на стимулирование, повышение привлекательности усыновления в нашей стране.

В контексте «трибуну молодым исследователям» внимание привлекает работа студентки юридического отделения Московского государственного института электронной техники (г. Москва) С.С.Туркиной «Актуальные проблемы совершенствования российского законодательства об инновационной деятельности».

По мнению автора, причиной того, что инновационное законодательство развивается непоследовательно и бессистемно, а инновационная терминология лишь упоминается в ряде федеральных законов без анализа ее содержания, является недостаточность научных исследований, посвященных проблематике инновационных отношений. Уже долгое время на законодательном уровне и в правовой доктрине обсуждается вопрос, нужен ли России закон об инновационной деятельности. Анализ положений действующего законодательства показывает, что ни гражданское, ни налоговое законодательство не содержат четкого определения понятий «инновационной деятельности», «инновации», «субъектов инновационной деятельности» (хотя в программных документах, например в «Основных направлениях политики РФ в области развития инновационной системы до 2010 года», и в региональном законодательстве они определяются, причем нередко по-разному), что вызывает ряд сложностей в правоприменении.

На гражданско-правовую секцию была представлена статья кандидата биологических наук, заместителя начальника отдела развития отраслей животноводства Департамента животноводства и племенного дела Министерства сельского хозяйства Российской Федерации И.О.Уткиной «Правовое регулирование общественных отношений в собаководстве: коллизии гражданского законодательства». В работе автор отмечает, что необходимо разработать федеральный закон «О гражданском обороте собак, содержащихся в городах и населенных пунктах Российской Федерации», который должен основываться на принципе приоритета охраны жизни и здоровья человека, согласно которому при осуществлении деятельности по содержанию собак должны быть приняты такие решения и осуществлены такие виды деятельности, которые позволили бы обеспечить сохранение жизни человека или предотвратить негативное (вредное) воздействие на здоровье человека. Необходимо определить в законе порядок обязательной электронной идентификация животного путем подкожного введения чипа с уникальным идентификационным номером с занесением в единую регистрационную базу данных, установить порядок регистрации права собственности на животное с выдачей регистрационного свидетельства, отображающего все данные на собственника, идентификационный номер животного, а также породу собаки с пометкой о ее отнесении (либо неотнесении) к источникам повышенной опасности, закрепить в законе ограничения оборотоспособности пород собак, признанных источниками повышенной опасности, с учетом принципа гармонизации частных и публичных интересов.

Интересная статья «Нотариусы Древней Руси – площадные подьячие» была представлена студентом Института права Башкирского Государственного Университета А.Р.Хайбуллиным. Первые законодательные акты древнерусского государства регламентировали лишь отдельные характеристики социального положения площадных подьячих. Существовавшие акты, как правило, вскользь касались его регулирования наряду с другими группами людей и не отражали главного – рамок профессиональной деятельности площадных подьячих, правового положения и компетенции. Надо отметить, что прямого закрепления за площадными подьячими нотариальных функций не было, но именно в их руках концентрировалась деятельность по подготовки грамот, правильному оформлению разнородных актов. Доверительные соглашения и устные сделки постепенно уступали место письменной фиксации обязанностей контрагентов. Востребованности площадных подьячих способствовало значительное увеличение в XVII веке количества сделок, для которых требовалась обязательная письменная форма. В соответствии с этим в 1635 году вышел царский указ о том, чтобы договоры, поклажи, займы и ссуды совершались письменно, в противном случае велено было: «в безкабальных и безкрепостных исках... суда не давати». То есть государство закрепило приоритет письменной формы сделки как доказательства её заключения. Более того, только на основании письменных актов повышалась вероятность победы стороны в деле в суде при обращении за защитой нарушенного права.

Не менее интересна работа, представленная на секцию гражданского права, – статья ассистента кафедры теории и истории государства и права Набережночелнинского филиала ЧОУ «Институт экономики, управления и права» А.В.Харитонова «Правовая форма договора факторинга в России и за рубежом». Для объяснения юридической природы факторинга в различных странах используются разные традиционные или же основанные на национальной специфике конструкции. Существующая в России законодательная база различает два неоднородных по своему экономическому содержанию типа факторинговой операции (финансирования под уступку денежного требования), отличие их выражается прежде всего в степени риска, который несет фактор (наличие либо отсутствие права регресса). Также по-разному может определяться размер предстоящих от должника поступлений.

В статье кандидата педагогических наук, доцента кафедры гражданского права и процесса Новокузнецкого филиала-института Кемеровского государственного университета А.Ю.Хворостова «Институт права собственности на природные ресурсы в экологическом праве России» отмечается, что государственно-правовые изменения 90-х годов прошлого столетия, произошедшие на территории бывшего Советского Союза (трансформация некогда единого государства во вновь образовавшиеся суверенные государства, формирование в каждом из образованных государств собственной системы государственной власти, структурирование национального законодательства и т. д.), способствовали, в частности, установлению и формированию в правовой системе России иного, чем ранее это было юридически зафиксировано в законодательстве СССР, института собственности, в том числе и на природные ресурсы. Трансформация в 90-х годах прошлого столетия Советского Союза в суверенные государства детерминировала формирование в данных государствах, в том числе и в России, самостоятельных политических, государственных и правовых систем, что потребовало не только создания норм национального законодательства, но также соответствующих доктринальных обоснований и исследований. Так, одной из отраслей российского законодательства, а также научной и учебной дисциплине, начавшей формироваться относительно недавно, – экологическому праву – требуется точное и четкое определение, а также юридическое конструирование в национальном законодательстве в том числе собственных институтов и, в частности, института собственности на природные ресурсы.

Отдельные вопросы о порядке заключения лицензионного договора были освещены в статье аспиранта Ульяновского государственного университета Д.Ю.Юркина «Форма, содержание и порядок заключения лицензионного договора». Автор отмечает, что при составлении лицензионного договора необходимо учитывать, что содержание лицензионных соглашений недостаточно регламентировано, оно определяется общими нормами гражданского права. Вместе с тем, данный договор должен иметь ряд условий, причем два из них считаются обязательными: 1) договор должен предусматривать объект передачи и объем передаваемых прав (вид лицензии), также в лицензионном соглашении необходимо указать его территориальное действие, срок, размер вознаграждения, права и обязанности сторон; 2) качество товаров, работ, услуг, производимых, оказываемых лицензиатом с использованием товарного знака лицензиара, должно быть не ниже соответственно качества товаров, работ, услуг, производимых, оказываемых лицензиаром, причем лицензиар обязан следить за выполнением данного условия.

Организационный комитет международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы совершенствования российского законодательства и правоприменения» благодарит за участие в мероприятии ученых, практических работников, аспирантов и студентов, приславших свои материалы на гражданско-правовую секцию, и надеется на дальнейшее сотрудничество.

Обзор подготовили кандидат юридических наук, доцент М.С. Шайхуллин , кандидат юридических наук, доцент А.В. Рагулин